По мотивам стихотворения Игоря Мазуренко "Сядем в поезд"
По мотивам стихотворения Игоря Мазуренко "Сядем в поезд"
Я вновь пошёл на станцию, чтобы успеть на поезд. Я даже не шел, а медленно скользил в море тумана, иногда запинаясь о скользкие булыжники по пути. Дул сырой ветер, он мне напомнил классические музыкальные композиции ля-минор.
Идти было тяжёло, в боку кололо, какие-то странные тени бродили у меня за спиной. Только оглянешься, а там лишь пустота в плаще из осеннего тумана. Снова идёшь, а за тобой вновь скользит очередная мрачная тень. Иногда мне казалось, что я не дойду, упаду и утону в этой хтонической зыби и даже прах мой растает облачком непрочного тумана, а женщина в алом одеянии грустно улыбнётся этому фаталитету и разобьёт бокал горького вина о равнодушные камни Венеции. И пойдет дальше, лишь сменив театральную маску для вечного карнавала странных встреч и разбитых бокалов.
Когда я ощутил, что я почти мёртв, я всё таки понял, что я дошёл до станции. На перроне меня ждала Лючия во всём алом. Я предложил ей прокатиться со мной на Чёрном Поезде в Никуда. Она сжала свои коварные губы в стальную линию приговора, но всё же подала мне руку в перчатке цвета маренго.
Прибыл Чёрный Поезд и мы отправились в Никуда под печальный плач старой итальянской скрипки, оплакивающей быстротечность бытия влюбленных, режущих друг другу сердца золотыми скальпелями без единого глотка напитка забвения.
Роковой поезд все набирал ход и тонул, тонул в море хладного тумана, обещая лишь забвенье и вечную боль тоски на конечной станции, где время грызёт собственный хвост под тихий шёпот бесконечного дождя. Увы, но даже боги стареют и с каждым прожитым эоном всё больше погружаются в пучину страха перед неизбежным. Что уж говорить про скоротечную любовь.
И это пройдет...
Я вновь пошёл на станцию, чтобы успеть на поезд. Я даже не шел, а медленно скользил в море тумана, иногда запинаясь о скользкие булыжники по пути. Дул сырой ветер, он мне напомнил классические музыкальные композиции ля-минор.
Идти было тяжёло, в боку кололо, какие-то странные тени бродили у меня за спиной. Только оглянешься, а там лишь пустота в плаще из осеннего тумана. Снова идёшь, а за тобой вновь скользит очередная мрачная тень. Иногда мне казалось, что я не дойду, упаду и утону в этой хтонической зыби и даже прах мой растает облачком непрочного тумана, а женщина в алом одеянии грустно улыбнётся этому фаталитету и разобьёт бокал горького вина о равнодушные камни Венеции. И пойдет дальше, лишь сменив театральную маску для вечного карнавала странных встреч и разбитых бокалов.
Когда я ощутил, что я почти мёртв, я всё таки понял, что я дошёл до станции. На перроне меня ждала Лючия во всём алом. Я предложил ей прокатиться со мной на Чёрном Поезде в Никуда. Она сжала свои коварные губы в стальную линию приговора, но всё же подала мне руку в перчатке цвета маренго.
Прибыл Чёрный Поезд и мы отправились в Никуда под печальный плач старой итальянской скрипки, оплакивающей быстротечность бытия влюбленных, режущих друг другу сердца золотыми скальпелями без единого глотка напитка забвения.
Роковой поезд все набирал ход и тонул, тонул в море хладного тумана, обещая лишь забвенье и вечную боль тоски на конечной станции, где время грызёт собственный хвост под тихий шёпот бесконечного дождя. Увы, но даже боги стареют и с каждым прожитым эоном всё больше погружаются в пучину страха перед неизбежным. Что уж говорить про скоротечную любовь.
И это пройдет...
