Как-то быстро он стал рассказывать про Сталина. Не был он ярым сталинистом, но и против вождя не был. Относился ровно, пока не попал весной 42 года на фронт. И как ни странно, но Война его сделала Сталинистом. Немецкие бомбы и снаряды, немецкое зверства сталинизировали его и подстегнули стать комунистом.
Но в партию он вступил уже после Войны. Даже на Войне партия не могла вот так запросто принять казака в свои ряды. Ему даже пришлось промолчать о своих религиозных убеждениях. Несмотря на все благостные мифы о ренессансе православия в те годы, безбожники продолжали лютовать. Как-бы ты хорошо не воевал, но лишний раз не стоило отсвечивать. Тогда, как и сейчас было много дебилов при власти.
Окончательно мой попутчик стал сталинистом после одного страшного боя в Сальской степи. В том бою почти выбило всю их роту, кто остался, получили ранения, а у деда ни царапины. Он пеиеред боем хотел прочитать статью о лидере СССР, но не успел. Сложил газету и положил в нагрудный карман. Вокруг прошёл огневой ад, а деду хоть бы что, даже контузии не было. Мало того, его сразу отправили на офицерские курсы, и может быть, краткое время учёбы уберегло его от смерти.
Уже в 43 году были ранение и четыре месяца в госпитале. Ну и война тогда для него закончилась. Вернулся в Пятигорск. Узнал, что семья погибла. Женился после войны, до пенсии проработал строителем. Один раз, во времена оттепели, на него стуканули, что он не одобряет политику товарища Хрушёва, но влиятельные родственники защитили неосторожного строителя.
Я даже имя не спросил у говорливого старика. Думаю, что его уже в живых нет. Лет пятнадцать прошло. Время жестоко своей неумолимостью. А попутчик мне запомнился своей принципиальностью.
Journal information